«Я бы воспринимал эту ситуацию со сдержанным оптимизмом. Сначала о том, почему оптимизм. Мы в последние годы часто живем в условиях какой-то странной реальности. Мы — как жители страны. А мы как юристы — вдвойне. Представьте, вы видите, что взрослый, респектабельный, хорошо одетый человек вдруг на улице начинает вести себя неадекватно: ползает на четвереньках, произносит слова задом наперед, рычит на окружающих... Приходит мысль, что с ним что-то не в порядке. Но когда за ним такую же модель поведения демонстрируют два, три, десять человек и видно, что это никого не удивляет, то поневоле начинаешь сомневаться уже в собственной нормальности. Примерно такие ощущения у нас были еще позавчера. Так вот, вчерашние действия прокуратуры мы расценили как сигнал, что с нами все-таки все в порядке и мы нормальные профессионалы и действительно находимся в здравом уме и твердой памяти, настаивая на том, что такое обвинительное заключение не может отправиться в суд. По крайней мере, из трех частей стороны обвинения (следствие, потерпевший и прокуратура) две понимают обстоятельства дела и закон одинаково. И важно, что именно нам с прокуратурой предстоит поддерживать обвинение в суде.
Хочу отметить еще вот что. Не секрет, что наши попытки официально взаимодействовать с прокуратурой, записываться на прием натыкались на более чем холодную реакцию. Мы, конечно, хотели надеяться, что это на стремление прокуратуры к «равноудаленности», но на самом деле опасались, что это знак намерения руководства прокуратуры утвердить явно противозаконное обвинительное заключение следствия. И вот вчера я прочитал текст прокурорского постановления. Вы знаете, я до сих пор нахожусь в шоке, прошу простить просторечие. И что в наше время большая редкость — в шоке в самом лучшем смысле этого слова. Я увидел внятное, профессиональное, полное, обоснованное и непредвзятое постановление, написанное правильным юридическим и грамотным русским языком, а это, что обидно, тоже большая редкость в последнее время. Честно говоря, я очень редко после реформы следствия, устранившей процессуальный контроль прокуроров, видел столь обстоятельный процессуальный анализ от прокурорских работников, а мы работаем очень давно и в очень многих регионах страны. И уж точно этот документ профессионально на голову выше любого из документов, что мы пока видели по данному делу.
Теперь о том, почему оптимизм сдержанный. Достоверно известно, что Следственный комитет уже сегодня будет обжаловать постановление прокуратуры, разыскивая слабые места в бюрократической вертикали или просто пытаясь затянуть время, пока иссякнет общественный интерес. Я, правда, с трудом представляю, что может следствие официально противопоставить по существу такому постановлению прокуратуры. Скоро мы на это посмотрим, у следствия по закону на обжалование есть только 72 часа.
Удивительно для меня в этой истории то, что совпадают суждения не только профессиональных юристов — прокуроров и адвокатов, видевших все материалы дела, но и публики, которая в основном ни специальной подготовки, ни тем более доступа к материалам дела не имеет. Я думаю, это во многом заслуга журналистов, проявивших удивительную по нынешним временам солидарность, настойчивость и аккуратность при освещении этого дела. И показатель неожиданной зрелости многих новосибирцев, не сорвавшихся в истерическое огульное обвинение всех оказавшихся рядом с этой трагедией, но и не отводящих внимательных глаз от производства правосудия здесь.
Откровенно говоря, до торжества правосудия по этому делу еще очень далеко и вряд ли мы его увидим в этом году. Очень жаль родных и близких Нины, которые должны будут все это переживать, но все, что мы можем, — это профессионально добиваться законного хода дела. А журналисты и публика — не гасить свет и не уходить, пока правосудие не свершится»
